|
И чем быстрее и короче ее колебания, тем привлекательнее для окуней.
— Когда жор, — бурчал себе под нос дядя Илья, — и «дачник» поймает. А ты вот сумей взять сейчас!
Мормышка дрожала. Наконец, из стаи отделился окунь, кандидат на сковородку, и начал пятиться. Рыбак приготовился к подсечке! Отойдя от мотыля сантиметров на пять-шесть назад, смельчак-окунь бросился вперед и взял мормышку самым краем рта, стараясь захватить лишь один мотыль, великолепно отличая его от кусочка металла.
Какую-то долю секунды окунь держал мотыль краем рта. Это тот момент, единственный и неповторимый, когда надо немедленно подсечь и одновременно выбросить окуня из лунки. Достаточно опоздать на мгновение, и окунь, почувствовав неладное, энергично выплюнет мормышку изо рта с такой силой, что она отлетит на леске в сторону, как маятник!
Примечательно, что в такие дни выбрасываемые на лед окуньки, как правило, не засечены бородкой, и сами сходят с острия крючка— настолько деликатен и осторожен их клев. Какой уж тут «сторожок»! Надо надеяться только на собственное зрение. Поэтому приходится шумовкой ежеминутно очищать лунку от шуги, через которую свет преломляется, все очертания дна из-за этого искажаются, и легко окуня принять за ракушку, а ракушку — за окуня...
Вся ватага перекочевавших к берегу рыболовов под началом дяди Ильи последовала примеру Колюна, являя собой удивительное зрелище лежащих на льду взрослых людей с короткими зимними удилищами в руках и неутолимой страстью в глазах. Это были люди различных специальностей. И всем им по душе был ледяной простор, колючий сиверко и розовощекая красавица — русская зима.
 |
