|
трудом он выправил нос отяжелевшей, полузалитой водой лодки поперек волны. Но это была еще только малая доля победы: ялик стремительно выносило из протоки в самый хаос бушующей Волги. .Сопротивляться дальше он уже не мог. Сильный удар чуть не выбросил его из ялика. И этот удар принес ему спасение. Лодка налетела на небольшой травянистый «пятачок», случайно встретившийся на его пути. Как он рассмотрел потом, это была верхушка скрытого под водой холма, опоясанного глубокой пятиметровой ямой. Всю ночь провел он на этой крохотной площадке, заливаемой водой, придерживая лодку окоченевшим телом.
Как только стало светать, он дотащился до ближайшего острова. На счастье у него сохранились спички, предусмотрительно завернутые в резиновый чехольчик: он разложил костер и начал сушиться. Но он не довел этого дела до конца — мощный всплеск хищника под самым берегом заставил его схватиться за спиннинг, оставленный в лодке. Через пять минут он уже тащил первую щуку. Он отрывался от ловли только затем, чтобы подкинуть в костер веток свежей хвои и вызвать к себе нас. Он говорил нам и, конечно, мы понимали его всем сердцем, что он забыл в это время все переживания тяжкой ночи и даже благодарил судьбу за неожиданный конец этих приключений.
Наша беседа происходила теперь в обстановке, никак не похожей на обстановку вчерашнего вечера. Мы расположились на прогретом солнцем сухом песке, около небольшой тощей сосенки. Тихо потрескивал костер, на закопченных ухватиках был подвешен неизменный спутник охотников — котелок; в коричневой бурлящей воде кружились распаренные хлопья чая. Постепенно блаженная полудремота охватила нас. Наступила реакция после бурных переживаний. Попив чаю, мы решили часика два поспать. Все равно, успевали к поезду.
Нас разбудил незнакомый голос. Облитый солнцем, перед нами стоял пожилой коренастый мужчина в синей выгоревшей косоворотке и в высоких резиновых сапогах.
— Рыбачки, помогите бакен снять, одному несподручно! — попросил он.— Ишь, куда его пригнало!
Мы охотно пошли за ним и дружно подналегли иЪ. белый дощаник. Однако он не поддавался.
— Погодите, его что-то держит внизу,— определил «22».
Мы наклонились и обнаружили, что бакен плотно сидит на черном камне, который, как щупальцами спрута, был прихотливо обвит куском толстой проволоки, которой якорится этот волжский буй.
— Гляди, нарочно так не угадаешь! — подивился бакенщик. Через минуту, поблагодарив нас, он уехал, увозя на своей длинной лодке белую громаду бакена.
И тут нас осенило. Камень! Черный камень! Теперь он был отчетливо виден под водой. Мы повернулись и поглядели в сторону сосны, где только что отдыхали. Сосен было пять.
|
