|
На него и посмотреть приятно, а в рот взять — и того лучше. И он запасся мотылем.
На станцию приехали с рассветом. Вместе с Поздняковым и Борькой на платформу сошел еще один рыболов — молодой, разговорчивый. Новый знакомый рассказал, что он никуда больше не ездит, что здесь можно наловить за день до сотни карасей. Все дело в погоде и в том счастье, которое может и побаловать, а может и отвернуться. Поздняков слушал и улыбался: человек этот помнил о рыбацком счастье.
Сели они на плотине рядыщком. Спутник Позднякова не успел закинуть первую удочку, как вскоре же подцепил карася. Вот это здорово! Надо торопиться! Иван Васильевич отбросил мысль о целой кисточке мотылей, закрыл кончик крючка четвертой личинкой и забросил подальше. Вторую удочку он не разматывал,ожидая, что вот-вот нужно будет тащить первую добычу.
Но клева не было. Сосед спрятал в садок уже второго карася, за ним — третьего. Потом удилище у него согнулось, и почти у самого берега сорвался карась, скрывшись в недрах пруда. Иван Васильевич с облегчением вздохнул: теперь этот великан обязательно клюнет на красную насадку. Но все же спросил:
— Сосед, а на что вы ловите?
— Конечно, на опарыша, — коротко ответил тот, еще не остыв от недавнего волнения.
Позднякова даже передернуло: вот тебе и карась — рыба умная! Он, оказывается, лучше берет на вонючую насадку.
Наконец, и Поздняков начал изредка потаскивать пузатеньких карасей. Приятно было брать в руки таких толстячков, чувствовать, как бьются они, зажатые в ладони. Борька тоже потаскивал рыбу и ворчливо ругал себя за то, что оказался дураком и не купил опарыша.
Часам к десяти утра клев почти прекратился. Мотыль на крючке висел до тех пор, пока не становился серым, а сосед, хотя и редко, но все же ловил карасей на свою насадку.
Вечером рыболовы подсчитали добычу. Поздняков и Борька поймали вместе пятьдесят шесть, а их новый знакомый — сто два карася, среди которых больше десятка крупных. Иван Васильевич подумал: счастье — счастьем, но, очевидно, пора им с Борькой понимать толк и в насадках.
Вступила в свои права поздняя осень. Начались дожди, холода. На мелкой воде появились ледяные корочки. Иван Васильевич наблюдал за изменениями в природе и радовался: скоро можно будет ловить со льда. Он мысленно торопил зиму: подходило время, когда он мог идти в очередной отпуск. Летний лов рыбы все меньше и меньше прельщал его. В теплые дни рыба капризна, она любит, чтобы ее баловали подкормкой, любимой насадкой. То ли дело — лов со льда. Подвесишь какую-нибудь мудреную мормышку, украсишь ее кисточкой мотыля, опустишь—и потягивай кверху. Подо льдом рыба хватает все, что только движется в поле ее зрения.
|
