|
водорослей, то опускал приманку под самый берег, то ловил на быстринке. Не там, так тут у него обязательно брала рыба. Иной раз попадалась и такая, что отцу волей-неволей приходилось спешить на помощь сыну.
Постепенно Борька стал смелеть и в разговорах с отцом иногда намекал, что, дескать, не такой уж тот хороший и опытный рыбак. Иван Васильевич только улыбался. Смешно было бы обижаться на сына или завидовать ему. Дети всегда должны опережать родителей, добиваться новых успехов. Ничего не попишешь!
Сам Подзняков все надежды возлагал на рыбацкое счастье. Повезет человеку — значит, будет с уловом, не повезет — обижаться не на кого. Сколько раз, приходя на водоем, он замечал, что другие рыболовы сидят спокойно, или собираются группами, закусывают. Это означало, что клева нет, счастье отвернулось от рыболовов. Но разве невозможно занять случайно такое местечко, где не успеешь закинуть удочки, как поплавки начнут нырять один за другим. Рыбы-то в реке много! Вот только попасть бы на такое местечко! И с тайной надеждой, что оно именно здесь, где располагался он, Поздняков с замирающим сердцем долго не отводил взгляда от поплавков. Но они почему-то спокойно покачивались на воде. Да, хитрая это штука — рыбацкое счастье!
Однажды Борька, явно подражая кому-то, сказал отцу:
— Знаешь, папка, что говорил Мичурин?..
— О чем?
— О природе... «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — вот наша задача».
— А какое отношение имеют эти слова к рыбной ловле?
— А такое... Ведь и река, и рыба в ней — частицы природы.
Иван Васильевич покосился на сына. Растет парнишка, умнеет. Теперь вот подковыривает батьку Мичуриным, а что на это можно возразить? Мысль высказана не каким-нибудь рыболовом-любителем, а ученым с мировым именем. И Поздняков счел за лучшее промолчать.
С каждым выездом на ловлю Иван Васильевич по крупице терял свою веру в рыбацкое счастье. Особенно поразил его один случай. Вместе с Борькой выехал он на реку, богатую лещом. Каких только приманок не набрали они: и мотыля, и опарыша, и сдобренного медом хлеба, и навозных червей. По совету одного рыболова захватили даже красную смесь губной помады и белого хлеба. Приступили к лову. Борька больше всего надеялся на мотыля и успел вытащить на него полдюжины пескарей, двух голавликов и окунька. Позднякову же не давали покоя уклейки. В чистой воде ясно было видно, как эти прожорливые, вечно голодные рыбешки налетали на опарыш и хлеб с губной помадой, подбрасывали насадку, точно футболист кожаный мяч, не давая ей опуститься поглубже. Легкий поплавок из гусиного пера метался на поверхности воды. Подсечки не давали результатов. Наконец, Поздняков плюнул и в изнеможении сел на землю, равнодушно поглядывая на поплавок.
|
