|
нахлынула к берегу, на поверхности, как щупальцы осьминога, показались толстые и длинные усы сома.
Лучи солнца заиграли на лоснящейся черной спине. Тут только сом показал свою исполинскую силу. Взвившись могучим телом, как дикий степной конь, заарканенный отважным наездником, он поднял каскады воды и окатил ею с ног до головы не только меня с Григорием, но и Федосея, стоявшего поодаль.
Дерево задрожало под его могучим напором. Если бы веревка не была примотана, мы и втроем не удержали бы этого богатыря.
— Ничего, ничего! — отозвался Федосей,— пусть побушует напоследок.
Когда сом утих, Федосей приготовился и крикнул:
— Тяните сразу! Не давайте ему опомниться!
Что было силы мы потянули за мокрую скользкую веревку, и могучее, почти трехметровое, тело сома с огромной и страшной головой въехало на мокрый плоский берег
Здесь сом взвился, как гигантская стальная пружина, но подоспевший Федосей со всего размаха всадил ему между маленьких свирепых глаз лезвие топора по самый обух. Сом так мотнул рассеченной головой, что несчастный Федосей, как резиновый мяч, кувырком отлетел от него в сторону, но вслед затем плавники сома судорожно затрепетали, по огромному телу прошла волна предсмертной агонии, гигантская туша вытянулась и замерла.
Так закончилась жизнь первого виденного мною сома-великана. Во рту у него оказалось пять огромных крючков, и весил этот сом более шести пудов.
Другой такой же сом был пойман николаевским рыболовом-сомятником Микишом спустя два года, и я увидел его в селе на подводе. Весил он не меньше того, что поймал Федосей...
Правильно ли рассказывали старики о сомах-великанах — не знаю. Но если бы вот такому сому взбрело в голову уцепиться за хвост купающейся лошади, то положение ее было бы тяжелым.
|
