|
— Что вы называете «заборами» и почему именуете их дальними? — спросил я.
— «Заборами» у нас зовутся скрытые под водой скалистые пороги, а «дальние», потому что есть еще одни, «ближние». Те рыбаки, что остались позади, ловят рыбу на ближних «заборах»,-пояснил он.— Мы станем чуть правее буйка, якоря бросим перед самыми «заборами», а лодку перевалим через них. Это одно из самых лучших мест, правда, зацепов там много, но зато и рыбы же там — видимо-невидимо. Садитесь на распашные весла, а я на рулевое!—скомандовал он.— Да быстрее! Лодку относит в сторону от буйка. Приналягте на весла! Здесь течение идет в обход заборов. Еще! Еще! Хорошо! Сто-о-п! Бросайте весла! Берите в руки носовой якорь! Так! Приготовьтесь! Рр-раз, дв-ва, тр-ри! Бросайте!
Тяжелый камень бултыхнулся за борт лодки, в следующее мгновение с шумом полетел кормовой якорь.
Лодка, перевалив через рубец над «заборами», дернулась носом и; развернувшись кормой, закачалась на месте, удерживаемая вибрирующими проводами — «якорными канатами», как назвал их Иван Прокофьевич.
— Поздравляю! — возбужденно и радостно сказал он.— Здорово заякорились! Я теперь займусь привадой, а вы насаживайте выползков на кормачки,— и подал мне два мотовила с намотанными на них двумя сатурновыми подпусками, на десять крючков каждый.
Приваду Иван Прокофьевич опустил со стороны «заборов», чтобы она не путалась при вываживании рыбы.
Кормачки запустили с носа и с кормы лодки, привязав их к укрепленным на лодке стальным прутикам с колокольчиками.
— Ну, ловись, рыбка! — сверкнул глазами Иван Прокофьевич.
— А пока давайте перекусим.
Едва мы уселись, как на корме зазвонил колокольчик.
— Есть! — вскакивая и устремляясь к корме, вскричал Иван Прокофьевич.— Неважнецкое что-то попалось, ну да ничего, дорог почин,— сказал он, выбирая из воды кормачек.
Через минуту у борта лодки плеснулась какая-то рыба. ■— Отгадайте-ка, что поймалось? — спросил он меня.
— Должен быть соменок! — ответил я.
— Отгадали! Держите-ка! — и Иван Прокофьевич бросил к моим ногам соменка-аршинника.
Устраиваясь на ночлег, мы услышали тревожный звон другого колокольчика и, выбрав носовой кормачек, сняли с него другого такого же соменка.
— Надо бы вынуть на ночь кормачки, позапутают они их, полуночники! — сказал Иван Прокофьевич, но я попросил его оставить кормачки на месте.
Просторная для сидения плоскодонка оказалась тесной
|
